ВВЕДЕНИЕ

Будучи сравнительно молодой дисциплиной, лингвистика текста имеет много белых пятен. До сих пор не существует даже точного определения текста, не говоря уже об общепринятой типологии текстов. Одним из наиболее часто цитируемых является определение текста, которое дал ему И.Р. Гальперин. И.Р. Гальперин считает, что текст является результатом речетворческого процесса, произведением, которому свойственна завершенность, оно объектировано в виде письменного документа, содержит название (заголовок) и ряд особых, сферхфазовых единиц, которые объединяются при помощи лексических, грамматических, логических и стилистических связей,  обладает определенной целенаправленностью и прагматической установкой.
К числу наименее изученных типов текста относится эссе, одна из разновидностей которого (литературнокритические эссе, принадлежащие перу Джорджа Оруэлла) является материалом исследования в данной работе. Под литературнокритическим эссе понимается  специфический вид познавательноисследовательской и творческой деятельности писателя, лежащей, с одной стороны, как бы "вне сферы" его основной художественнотворческой деятельности, а, с другой стороны, непосредственно с ней связанной. Подобное эссе отражает не жизнь, ее отображение в музыкальных произведениях, живопиcи, литературе. Сами произведения искусства задают форму эссе. Анализ произведения автором означает его взгляд на мирр и каждое cредcтво выразительноcти в эссе действует на сознание читателя, пытаясь изменить его взгляды.
В недостаточной степени изучена и такая текстовая категория, как категория модальности, особенно категория субъективной модальности, выступающая в качестве объекта данного исследования. Существует разнобой в ее определении, разграничении модальности и других смежных категорий – оценочности и эмотивности, а также субъективной, авторской и оценочной модальности. Основополагающей точкой зрения при анализе фактического материала  в данной работе можно считать мнение Е.А. Поповой: «Модальность, как выразитель отношения, по природе своей оценочна и субъективна, так как исходит только от личности...Таким образом, снимается дихотомия «модальность — оценка» [Попова, 1996, с. 3940].
Не существует общепринятой классификации как оценочных значений, лежащих в сфере субъективной модальности, так и разноуровневых языковых средств их реализации, являющихся предметом данного исследования. С этим связана актуальность данной работы.
Цель работы заключается в том, чтобы выявить разноуровневые языковые средства реализации оценочной модальности текстов литературнокритических эссе с отрицательной модальной оценочностью (модальные доминанты «разоблачение», «осуждение», «опровержение») и с положительной модальной оценочностью (модальная доминанта «восхваление»).
Достижение указанной цели предполагает решение ряда определенных задач:
1)    изучить теоретическую литературу, связанную с категорией модальности;
2)    установить характер отношений субъективной и объективной модальности, выявить взаимосвязи субъективной модальности с другими функциональносемантическими категориями;
3)    изучить теоретическую литературу, связанную с эссе как типом текста;
4)    построить классификацию литературных эссе по модальной доминанте;
5)    выявить средства и способы реализации оценочной модальности на различных уровнях языка.
В процессе исследования учитывалась связь отдельного текста с широким литературным и историческим контекстом.
 
1    Модальность как доминирующая характеристика эссе

1.1    Теоретические проблемы изучения категории модальности

1.1.1    Сущность категории модальности, подходы к ее  изучению

На протяжении нескольких десятилетий категория модальности,  традиционно определяемая как «выражение говорящим отношения к описываемой им ситуации», является предметом дискуссий и обсуждений разных направлений и школ. В лингвистической литературе можно найти большое количество ее определений и трактовок, которые далеко не всегда совпадают друг с другом.
В истории русского языкознания первая всесторонняя характеристика модальности принадлежит академику В.В. Виноградову. Ему принадлежит особая классификация  средств выражения модальность, так как в его трудах «намечена их функциональная иерархия» [Ваулина, 1993, с. 555]. В.В. Виноградов пишет в своей работе «О категории модальности и модальных словах в русском языке»: «Предложение, отражает реальность в ее практическом общественном сознании, естественно отражая соотнесенность содержимого речи говорящего к его действительности, предложение имеет разнообразие  типов и тесно связано с категорией модальности» [Виноградов, 1990, с. 55163]. Таким образом, данная категория включается ученым в сферу синтаксиса, где проявляет себя в модальном отношении к действительности с позиции говорящего. В работе В.В. Виноградова не дается определения указанного типа отношения, он использует синонимично термины «модальные значения», «модальные оттенки», «экспрессивномодальные оттенки», к которым относит «все имеющее связь к отношению  человека к действительности» [Петров Н.Е. О содержании и объеме языковой модальности.
Взгляды В.В. Виноградова нашли отражение и дальнейшее развитие в более поздних лингвистических исследованиях, в частности, в трудах Г.А.Золотовой. По ее мнению, модальностью является объективно  субъективно отношение содержимого фразы к реальности со стороны достоверности  на соответствие или несоответствие действительности
Г.А.Золотова разграничивает три основных модальных плана: 1) отношение фразы к реальности с точки зрения человека; 2) отношение человека к содержимому высказывания; 3) отношение говорящего к произошедшему действию. Как видно, речь идет о двух типах модальности –  субъективной и объективной, которые будут рассмотрены более подробно несколько ниже.
Как текстовая категория модальность рассматривается и в более поздних работах, к ним относят труды С.С. Ваулиной и ее учеников. Говоря о возросшем внимании современных лингвистических исследований к тексту и их определению текста как продукта активной человеческого речевого процесса, характеризующемуся целым рядом текстовых и текстообразующих семантических категорий, эти исследователи относят к их числу и категорию модальности [Ваулина, Девина, 2010, с. 8–13]. При этом подчеркивается мысль о том, что субъективная  модальность  текста до этой минуты оставалась мало исследованной, что отличает ее от языковой модальности. Понятие языковой  модальности основательно разработали в нашей стране, так и за рубежом.  
На то, что субъективная модальность текста недостаточно разработана в современной лингвистике, обращает внимание и Л.Г. Бабенко, связывая данный факт с определенными трудностями установления объема содержания категории модальности и дифференциации модальных значений [Бабенко, 2009, с. 134].
В «Грамматике русского языка» определение модальности сводится к тому, что эта категория определяется отношением сообщения, которое содержит предложение, к реальности. «То, что сообщает человек, может представляться в мыслях говорящего как реальная вещь, относящаяся к прошлому или настоящему или реализуемое в будущем времен, как желанное, требуемое от когото, как потенциальное и т.п.». «Русской грамматикой» признается многозначность термина «модальность», под которым понимают «различные явления, которые объединяет тот признак, что все они в той или иной мере на грамматическом, лексическом, интонационном уровне – выражают отношение человека к сообщаемой информации или сообщаемой информации к действительности» [Шведова, 1980, с. 130].
Как функциональносемантическая категория, выражающая различные категории отношений высказываний к реальности, а также разные подвиды субъективной квалификации информации, категории модальности дается следующая трактовка трактуется в большом энциклопедическом словаре «Языкознание».  При этом подчеркивается, что модальность это языковая универсалия,  принадлежащая к ряду основных категорий языка  [Ярцева, 1998, с. 385].
Если обратиться с вопросами о модальности к англоязычной литературе, то выяснится, что англоязычные лингвистические издания не трактуют модальность как языковую категорию, а ограничиваются лишь ее философским описанием. «Modality: ... Logic.The classification of propositions on basis  whether they assert or deny the possibility, impossibility, contigency, or necessity of their content» [Mifflin, 1992, с. 1160].  Категория модальности находит освещение лишь в пособиях по грамматике английского языка. Британские и американские грамматисты считают, что модальность передается вспомогательными глаголами, выражающими разные виды субъективного отношения к событию или действию [Deakins, 1994, с. 62]. «Many attitudes once expressed in English by distinctive verb forms, especially subjunctives, are now indicated by verb phrases using modal auxilaries, or simply modals [Murphy, 1994, с. 34]. Модальными признаются значения долженствования, возможности, вероятности, сомнения, предположения, просьбы, разрешения, пожелания и другие. Вспомогательные модальные глаголы, согласно теоретическим положениям англоязычных грамматик, являются выразителями категории наклонения: изъявительного наклонения, сослагательного наклонения, повелительного.
Подводя итог, следует сказать следующее. Во взглядах на сущность модальности можно выделить две главные точки зрения.
Представители узкого подхода к определению сущности категории модальности считают ее как грамматической (синтаксической) категорией, с сущностью, заключающейся в характеристике степеней реальности или нереальности описываемой ситуации.  
Представители широкого подхода к определению сущности категории модальности считают модальной понятийной/ семантической  или функциональносемантической категорией, включающей грамматические формы глагольного наклонения, охватывающей лексические и синтаксические средства выражения отношения говорящего к действительности. Другими словами, функциональносемантической категорией модальности обозначают категорию, выражающую отношение говорящего к предмету высказывания или отношение предмета высказывания к реальной действительности.
Трактовка категории модальности как категории функциональносемантической предполагает изучение особенностей  ее функционирования в речи, в коммуникации, наивысшей единицей которой будет текст.  Только в этом случае возможен результативный семантический анализ модальности, поскольку именно в тексте актуализируется значение любой модальной единицы, в результате синтеза и взаимодействия которой с другими рождается модальный смысл текста, который является  сложным явлением, не равным просто лишь сумме модального значения всех единиц, из которых состоит текст.

1.1.2    Проблема классификации типов модальности и модальных значений

Не менее спорной проблемой, чем определение сущности и объема категории текстовой модальности, является проблема ее классификации. В целом ряде работ, содержащих изучение разных аспектов этой категории, выделяются два ее типа: объективная и субъективная.
Указание на это содержится в трудах многих исследователей, начиная с Г.А.Золотовой. Бесспорным считает деление модальности на объективную (онтологическую) и субъективную (персуазивную) В.З. Панфилов. По его мнению, первая из них отражает содержание объективных связей, присущих разным ситуациям, на которые направляется познавательный акт, а именно связи возможные, действительные и необходимые. Субъективная модальность выражает оценивание говорящим степени осознанности этих  самых связей. То есть субъективная модальность должна указывать на степень достоверности человеческой мысли, которая отражает эту ситуацию, а также включает достоверность категорическую, проблематическую и, конечно же, простую».
Об объективной и субъективной модаль¬но¬сти говорят как отечественные, так и зарубежные лингвисты. Противопоставление модаль¬но¬сти субъективной и объективной базируется на том, что «в любом высказывании реа¬лизуется противопоставление фактического содержания (диктума) и инди¬видуального оценивания обсуждаемых фактов (то есть модуса)» [Ярцева, 1990, с. 303]. По мнению Ш. Балли, субъективную модальность следует рассматривать как «активную мысли¬тельную операцию, которую производит говорящий субъект над представле¬нием того, что содержится в диктуме» [Ярцева, 1990, с. 285].
Наиболее отчетливо характеристики субъективной модальности выступают при ее сравнении с объективной модальностью. В то время как объектив¬ная модаль¬ность можно определить как обязательный признак каждого выска¬зы¬ва¬ния, субъективная модальность выражает отношение человека к сообщаемой информации,  носит факультативный характер.
 Выражая отношение сообща¬е¬мо¬го к действительности в планах реальности и ирреальности, объективная модальность опирается на грамматическую категорию глагольного наклонения. Если рассмотреть средства субъективной модаль¬но¬сти, можно увидеть что они действуют  как модификаторы значений объективной модальности, выраженных глагольным наклонением и модальными глаголами. При этом они способны пере¬кры¬ть характеристики объективномодальные. Субъек¬тив¬ная модальность располагает значительно более богатым арсеналом значений, чем объективная модаль¬но¬сть. При этом следует подчеркнуть, что значения, которые составляют содержимое категории субъективной модаль¬но¬сти, являются весьма и весьма неодно¬род¬ными, многие из этих значений имеют косвенное отношение к грамматике. Они могут быть выражены на различных языковых уровнях: синтаксическом уровне, лексическом уровне, морфологическом, а также интонационном. Это можно объяснить тем, что для объективной модальности денотатом служит внешний мир с его связями и отношениями, в то время как денотат категории модальности (субъективной) является составной частью внутреннего мировосприятия говорящего с его определенной интенциональной установкой. Субъективная модальность неизбежно присутствует в отношениях между отправителем информации и ее получателем. С помощью субъективной модальности формируется тот компонент смысла, кото¬рый говорящий (пишущий) хочет внушить получателю информации с той целью, чтобы последний интерпретировал информацию для себя в ключе ее отправителя.
Что касается объема значений субъективной модальности, то здесь среди мнений исследователей не существует единства. Если сформулировать эти значения в общем виде, то следует сказать, что они связаны с оценкой ситуации говорящим, с итогом субъективного мнения, размышления, с обозначением позиции субъекта речи в отношении описываемого.
Если сформулировать значения субъективной модальности более конкретно, то к ним вслед за Т.В. Романовой следует отнести:
1)    интеллектуальную модальность (утверждение / отрицание; неясность/уяснение; кажимость; уверенность / убежденность; возможность/невозможность; определенность / неопределенность);
2)    диалогическую модальность (возражение / согласие);
3)    оценочную модальность: этическую, эстетическую, логическую (истинно / неистинно; сопоставление, соотнесение, противопоставление, подчеркивание, модализированное сравнение);
4)    эмоциональную модальность;
5)    волюнтативную модальность (желательность  необходимость  долженствование  императивность) [Романова, 2008, с. 309].
Наряду с терминами «объективная» и «субъективная» модальность в теоретической литературе употребляются и другие термины, имеющие сходное содержание: авторская модальность, оценочная (аксиологическая) модальность. Учитывая тот факт, что выдвижение на передний план одних или других  модальных значений (модальностей) зависит в большой степени от жанровой принадлежности текста, считаем, что для жанра литературного эссе наиболее актуальны два последних типа модальности. Они будут рассмотрены ниже.


1.2     Особенности реализации категории модальности в литературном  эссе

1.2.1    Эссе как тип текста

    Данная работа, материалом которой являются литературнокритические эссе, принадлежащие перу Дж. Оруэлла, написана в русле научного направления, которое называется лингвистикой текста. Повышенный интерес к тексту возникает, начиная со второй половины двадцатого века, и продолжается поныне. Возросшим интересом к тексту можно объяснить и начавшееся сравнительно недавно изучение эссе с лингвистических позиций.
Будучи сравнительно молодой дисциплиной, лингвистика текста имеет много белых пятен. До сих пор не существует даже точного определения текста, так что почти каждая работа по изучению лингвистики текста начинается с уточнения определения данного термина.
Каждый автор характеризует текст на основе какойто одной его особенности. Основополагающие роли в определении текста отводят то автору и реализации его задумки, то средствам вербальной коммуникации. Одним из наиболее часто цитируемых является определение текста, которое дал ему И.Р. Гальперин в 1981. И.Р. Гальперин говорит, что текст является результатом речетворческого процесса, произведением, которому свойственна завершенность, оно объектировано в виде письменного документа, содержит название (заголовок) и ряд особых, сферхфазовых единиц, которые объединяются при помощи лексических, грамматических, логических и стилистических связей,  обладает определенной целенаправленностью и прагматической установкой [Гальперин,1981, с. 118].
Сущность текста, его свойства называются критериями текстуальности. К этим критериям причисляются такие качества текста, которые позволяют его идентифицировать как текст, раскрывают его природу, сущность, качественную определенность, иными словами помогают отличить текст от нетекста. У разных авторов количество этих критериев различается, но основным набором являются предложенные в 1981 году Р. Де Бограндом и Дресслером семь свойств, присущих тексту:
1)    когезия,
2)    когерентность
3)    интенциональность,
4)    воспринимаемость,
5)    ситуативность,
6)    информативность,
7)     интертекстуальность
Первые два считаются фундаментальными свойствами текста, среди отечественных лингвистов их называют связностью и цельностью текста. По мнению Богранда и Дресслера, если текст соответствует этим всем семи критериям, его можно считать таковым, но если ему не присущ хоть один критерий из ряда перечисленных, то текстом его нельзя называть и, следовательно, мы имеет дело с нетекстом.
Когезия основывается на грамматических связях, зависимостях текста. Этот критерий определяет поверхностную структуру текста, то, каким образом соединяются компоненты текста, либо слышимые (при устном тексте), либо видимые (в письменном).
Когерентность касается смысловой характеристики текста, содержательных связей, без которых невозможен коммуникативный акт, возникающий в процессе чтения человеком текста. Данный критерий характеризует текст как систему знаков, которая обладает смыслом, и каждое предложение связано с остальными.
Эти оба критерия нередко объединяются в один. Подразумевается, что когезия характеризует поверхностное определение текста, а когерентность – глубинный смысл, идею, точку зрения, мнение автора.
Интенциональность текста связана с автором (адресатом), а воспринимаемость – с читающим (адресантом). Интенциональность свойственна любому речевому высказыванию, но, тем не менее, для текста она имеет неоценимую важность, потому,  как в основу любого текста положена определенная коммуникативная стратегия, то есть реализация автором своего намерения касательно передачи информации читателю, так как автор – это активная сторона процесса, он создает структуру текста, которая позволит его мысли достичь читателя. Интенциональность означает, что тексту  присуща авторская интенция. При написании текста автор преследует определенную цель, предвосхищая при этом результат, т.е. то, как текст отразится на читателе и каковой будет его реакция.
Воспринимаемость определяется как ожидание адресанта получить связный текст, который будет нужен ему и значим. Читатель также преследует цели при чтении, и текст должен удовлетворить их, дать нужную информацию, в этом случае читатель принимает активную роль в процессе коммуникации.
Информативность означает эффективность воздействия автора на читателя, новизна, неожиданность текста.
Ситуативность означает, что текст должен быть релевантным для определенной ситуации, в которой он употребляется. То есть он должен подходить к этой ситуации, быть нужным.
Интертекстуальность означает, что текст не существует изолировано, он связан с остальными текстами, написанными до него, и отношения эти могут быть референциальными или формальнотипологическими. Соответственно этому, существует два вида интертекстуальности: референциальная и прототипическая.  Первая означает, что текст взаимодействует с другими через наличия в нем частей другого текста, то есть смысловое коррелирование текстов. Вторая значит, что тексты имеют общие черты, например, в пределах одного жанра произведения соотносятся одно с другим.
Все сказанное выше в полной мере относится к эссе как одному из типов текста. В то же время эссе как особый жанр характеризуется целым рядом особенностей.  Эссе называют синкретическим жанром, который находится на перекрестке науки, публицистики и также литературы. Научная литература дает различные определения эссе, значительно отличающиеся друг от друга.
Используя материал Википедии, эссе можно дать следующие определения. Эссе́ просиходит от французского essai , что означает «очерк, попытка, проба», от латинского слова exagium, что означает «взвешивать». Эссе можно назвать литературным жанром прозаических сочинений сравнительно небольших объёмов и обладающих свободной композицией.
Эссе заключает в себе индивидуализировнные впечатления автора и его мысли по определенному поводу, эссе не претендуют на то, чтобы исчерпывающе трактовать тему.
Что касается отношении объёма эссе и его функций, эссе включает в себя чтото от научной статьи и, несомненно, чтото от литературного очерка (эссе часто путают с литературным очерком). С другой стороны, эссе имеет много от философского трактата.
 Эссеистический стиль имеет образность описания, подвижные ассоциации, включает некоторую афористичность высказываний, зачастую антитетичность мыслей, а также располагает к установлению откровенности и разговорной интонации.
Некоторые теоретики рассматривают эссе как четвёртый род художественной литературы, также как лирика, эпос, драма.
В литературном энциклопедическом словаре эссе рассматривается как прозаический текст небольшой по объему и свободный по композиции, выражающий индивидуализированные впечатления автора и его мысли по определенному поводу или вопросу и которое заведомо не претендует на то, чтобы исчерпывающе трактовать предмет [Кожевников, 1987, с. 516]. В приведенном выше определении подчеркивается такая характеристика эссе, как главенствующая роль авторской личности, которая напрямую связана с авторской модальностью.
Эссе присущ собственный стиль. Для него характерна образность высказывания и некоторая афористичность фраз. Эссе включает различную лексику – как высокую, так и разговорную. Средства художественной выразительности эссе разнообразны. Встречаются и метафоры, и различные аллегорические образы, притчевые образы, сравнения,  символика. Все перечисленное выше связано с оценочной модальностью.

1.2.2    Проблема классификации эссе

Текстовая типология определяет различные признаки, присущие текстам, как, например, виды текстов (письменный и устный), также можно выделить архитектоникоречевую форму текста, которая также находится в ряде классификаций: монолог, диалог или полилог. Существуют также различные жанры текстов, появившиеся в ходе исторического развития художественных форм текста, одним из которых является эссе.  
Говоря об эссе и его месте среди жанров, нужно сразу сказать, что место эссе в них до конца не определено, и это требует решения, так как эссе –  это один из самых продуктивных видов художественной литературы на данный момент. Эссе обладает не меньшей актуальностью, чем вышедшая сегодня газета, только что отпечатанный журнал или книга. Когда человек смотрит телевизор или слушает радио – он в какойто мере выслушивает своеобразные эссе. Так говорит Д. Друэри,  указывая на то, что эссе как литературной форме и как жанру публицистики свойственна широта сферы функционирования.
Что касается классификации эссе,  то лингвисты так и не сошлись во мнениях, и общей типологии эссе пока еще не существует.
Традиционная классификация эссе делит его на описательное, повествовательное, рефлексивное, критическое, аналитическое и т.д. она хотя и удобна, но весьма сомнительна, так как случается, что текст содержит одну и более характеристик из перечисленных. Более удобным можно считать деление эссе на два больших вида: личностные или субъективные эссе, основным элементом которого можно назвать раскрытие авторской стороны личности с той или иной стороны.  И объективное эссе, или "серьезное", где мнение автора, его собственное начало подчиняется предмету эссе или какойто идее, проблеме.
В последнее время возросло количество авторов, которые используют классификацию эссе, исходя из его коммуникативной направленности. По данному критерию авторы выделяют такие виды произведений присущих письменной речи, как: экспрессивный, информативный, убеждающий.
Можно классифицировать эссе по коммуникативноречевым жанрам на эссеописание, эссерассуждение, эссеповествование.  Каждый из видов эссе, в свою очередь, может включать в себя и другие подвиды. Скажем, эссеописание может быть статическое описание человека, предмета, вещи и т.д.) а также динамическое (описание автором какоголибо процесса). Последнее также  можно разделить на описаниеинструкцию и описаниесообщение. Эссеповествование служит для того, чтобы раскрыть читателю последовательность произошедших событий. Эссерассуждение можно также поделить на следующие подтипы: эссеаргументацию, эссесравнение, эссепротивопоставление, эссеизложение причины, эссеизложение следствия, эссеклассификацию.
В соответствии с существующей в журналистике классификацией эссе, в основу которой положена интенция автора, можно выделить следующие их типы:
1) автобиографическое, также называемое личностным эссе;
2) литературнокритическое эссе;
3) философское эссе;
4) организационноуправленческое эссе;
     5) научнопублицистическое эссе.
В подобном эссе автор сталкивается не столько c жизнью, а сколько c отображением жизни в музыкальных произведениях, литературе, живопиcи. Форму эccе задают cами произведения мирового иcкуccтва. Анализируя произведение, автор предлагает читателю собственный взгляд на мировую действительности. Вcе стилистические cредcтва жанра автор направляет на то, чтобы донеcти свое мнение и свой взгляд на действительность до своего читателя.

1.2.3    Понятие оценочной модальности

Понятия «оценочная модальность», «авторская модальность», употребляющиеся в теоретической литературе наряду с общепринятым термином «субъективная модальность», являются ключевыми для жанра литературного эссе.    
Содержание термина «авторская модальность», который появился в научной литературе в связи с разработками таких известных ученых, как В. А. Кухаренко, Л. Г. Барлас, по сей день не обладает однозначным толкованием. Проанализировав существующие трактовки авторской модальности, их можно свести  к двум подходам к ее пониманию.
В соответствии с узким подходом ставится знак равенства между авторской модальностью и «авторской интенцией» [Падучева, 2001, с. 11]. Авторская модальность определяется в этом случае только образом автора и не охватывает в полной мере всех разновидностей оценочных смыслов текста  [Бабенко, 2000, с. 215].
Более актуальным для жанра литературного эссе является, с нашей точки зрения, термин «оценочная (аксиологическая) модальность», употребляющийся часто в теоретической литературе в качестве синонима к термину «авторская модальность», что не всегда является достаточно корректным в силу ряда причин. В то время как для авторской модальности основополагающим является образ автора, смысловой основой аксиологической модальности можно назвать понятие оценки (в широком смысле слова), а также  не только логическая (интеллек¬ту¬аль¬ная, рациональная) квалификация сообщаемого, но и различные виды эмоциональной оценки предмета высказывания.
Сказанное выше свидетельствует о взаимосвязи двух категорий   модальности и оценочности. В лингвистической литературе представлены два противоположных мнения ученыхлингвистов по этому поводу:
1)  одни исследователи уверены, что оценочность и модальность   разные явления;
2) другие исследователи определяют оценочность как вид модальности.
Первую точку зрения поддерживает Т.В. Маркелова, рассматривающая оценку как более широкое понятие, чем  модальность. Оценка, как считает Т.В. Маркелова, включает спектр эмоциональных, субъективных, персуазивных, модальных, экзистенциональных, временных, рациональных, пространственных отношений [Маркелова, 1995, с. 67].
Сторонницей второй точки зрения является Е.М. Вольф, считающая, что  оценка  это один из видов модальностей, который накладывается на описательное содержание выражения. Е.М. Вольф ввела такой термин как «оценочная модальность». Она считает, что оценочная модальность определяет высказыванием целиком, а не отдельные его элементы, и что она является одним из компонентов высказывания» [Вольф, 1985, с. 11 – 12].
Существуют исследования, авторы которые считают, что оценка должна быть за рамками лингвистической категории потому как оценка как правило зависит не только от субъектов и объектов оценки и мотивов, но и от социально  ролевых импликатур высказывания. [Е.М. Лазуткина, 1994, с.57 – 58].
Основополагающей точкой зрения при анализе фактического материала, которым являются тексты литературнокритических эссе, в данной работе можно считать мнение Е.А. Поповой: «Модальность, как выразитель отношения, по природе своей оценочна и субъективна, так как исходит только от личности.... Таким образом, снимается дихотомия «модальность — оценка». Сутью модальности можно признать оценочные отношения [Попова, 1996, с. 39 – 40].
 
2    Лингвостилистические средства выражения модальной оценочности литературного эссе

Классификация фактического материала осуществлялась в данной работе в два этапа. После первого этапа внимательного прочтения каждого эссе в нем была выделена модальная доминанта (доминирующее модальное значение). К их числу были отнесены доминанты «разоблачение», «опровержение», «осуждение», «восхваление», «отрицательная оценка». На втором этапе все отобранные для анализа литературнокритические эссе, принадлежащие перу Дж. Оруэлла были разделены на две группы в зависимости от их отрицательной или положительной модальной оценочности. К первой группе отнесены «Mark Twain – the licensed jester» , «Benefit of Clergy: Some Notes on Salvador Dali»,  «Tolstoy and Shakespeare», «Introduction to ‘Love of Life” by Jack London». Ко второй группе причислены «Politics vs. Literature: An Examination of Gulliver's Travels».
Третий этап заключался в выявлении лингвостилистических средств реализации той или иной модальной доминанты на всех уровнях языка: лексическом, морфологическом, синтаксическом, текстовом и стилистическом.

2.1    Литературные эссе с отрицательной модальной оценочностью

    Одним из эссе с отрицательной модальной оценочностью является литературное эссе «Mark Twain – the licensed jester»), принадлежащее перу Джорджа Оруэлла, модальной доминантой которого является  разоблачение.                
В данном эссе автор не просто рассказывает нам о литературном творчестве Марка Твена, авторская интенция заключается в том, чтобы сломать общепринятое мнение общества о Марке Твене. Оруэлл не согласен с мнением, что Марк Твен – один из ярчайших представителей мира писателей в Америке, что он является ее достоянием и что без него история американской литературы несомненно бы обеднела.
Анализируя воплощение авторской интенции, следует подчеркнуть, что особого внимания заслуживает лексика оценок и эмоций, которую можно рассматривать как прямые логические сигналы субъективнооценочной модальности в тексте. Использование эмоциональнооценочных единиц способствует адекватному пониманию авторской мысли читателем. Оценочная лексика употребляется Оруэллом уже в заголовке эссе – «the licensed jester», «лицензированный шут». Доминанта «разоблачение», выражаемая оценочной лексемой «шут», содержащейся в заголовке эссе, с самой первой фразы настраивает читателя на критический лад по отношению к Марку Твену.
Субъективнооценочная доминанта текста, заданная в заголовке, поддерживается оценочными лексемами, разбросанными по всему тексту, повторяющимися многократно: «Именно за счет этой оценочной многократности читатель ясно осознает общую тональность текста и субъективнооценочную позицию автора...» Источник: [Вестник Московского государственного областного университета, научный журнал, Москва, 2009].
Так, мы встречаем следующую лексику: comic lecturer, «лекторбалагур»,  nambypamby, «жеманный», iconoclastic, «ниспровергающий авторитеты», dubious thing, «сомнительная фигура», deterioration in American life, «вырождение Американской жизни», a swindle, «мошенничество», bigoted atheists, «отъявленные безбожники», disgusting scoundrel, «отвратительный негодяй», buffooneries, «шутовство», vulgar «вульгарный»,  flaw in his own nature, «изъян в его характере».
Способность этих лексем и словосочетаний выражать оценку связана с особенностями структуры их лексического значения. Если исходить из трехкомпонентной структуры лексического значения «денотат – сигнификат – коннотат», то к оценочным лексемам и словосочетаниям следует отнести те, у которых есть коннотат, т.е. эмоциональноэкспрессивнооценочные коннотации. При помощи сети подобной оценочной лексики, умело расставленной автором на просторах эссе, мастерски создается общая субъективнооценочная тональность возмущения Оруэллом нелицеприятными и даже вопиюще неприличными деталями жизни и характера знаменитого писателя, в первую очередь известного своими книгами для детей. Таким образом, Оруэлл углубляет пропасть между светлым образом детского писателя Твена и мелочного, вульгарного  бумагомарателя, которым, по мнению Оруэлла, и являлся известный американский писатель. Благодаря оценочной лексике авторская модальность легко распознается читателем, рисуя в его голове иную картину и разрушая навязанный на протяжении лет образ, в чем и состоит истинный замысел Оруэлла – разоблачить своего коллегу Марка Твена.
Автор реализует свою модальность в тексте эссе и морфологическими средствами, в том числе глагольными формами, например, использованием так называемого «настоящего репортажа»: «Специфичность «настоящего репортажа» заключается в том, что оно передает действия, совершающиеся на глазах у воспринимающего эти действия. Они могут относиться и к фактическому прошлому, уходить в него, но для воспринимающего их читателя, они происходят в момент речи, сейчас, сию минуту» Источник: [Топтыгина, 2009, с. 63].
Автор использует особую модальную форму глагола might have been, might + Perfect Infinitive, которая относится к прошлому и выражает упрек, замечание, сожаление и раздражение по поводу того, что какоето действие оказалось невыполненным в нужный момент и относится только к прошлому времени.
 Через выбор именно на этой конструкции с модальным глаголом, автор показывает читателю жизненную альтернативу, которую так и не выбрал Твен. Оруэлл упрекает Марка Твена в том, что имея юмористические задатки, он мог бы потратить их на полезные, стоящие дела, но это все осталось на уровне возможности, а Твен выбрал путь присяжного забавника и шута.
Автор освещает некоторые детали из личной жизни Твена, снова используя особую временную конструкцию would + Infinitive, которая означает повторяющееся привычное действие в прошлом. В этом случае модальный глагол приближается по значению к известному нам used to, который используется повсеместно.
Авторская модальность, заключающаяся в том, чтобы опровергнуть общепринятую точку зрения на ситуацию, может реализоваться также и на синтаксическом уровне текста. Интенция автора, его субъективное мнение в данном эссе заключается в том, чтобы привлечь читателя на позицию противников Марка Твена. С этой целью автор подчеркивает, что Марк Твен проявил себя как шут не только у себя на родине, но повсеместно и многократно.
Именно таким образом, начиная мысль с союза «но», Оруэлл акцентирует внимание на дальнейшем противопоставлении Марка Твена и Анатоля Франса. Противопоставление является в этом случае способом выражения отрицательной оценочной модальности, адресованной Твену, у которого мог бы быть альтернативный ход судьбы, если бы он сам не выбрал призвание шута.
Как видно, автор вновь начинает предложение с инверсии, ставя в начало слово ‘not’, и эта отрицательная частица вновь подчеркивает различие между Франсом и Твеном, ставя личность первого на порядок выше второго. К тому же Оруэлл использует множество параллельных конструкций в построении предложения:  more learned, more civilized, more alive aesthetically, more courageous. Многократное повторение слова «более» динамически развивает мысль писателя и эмфатически воздействует на восприятие читателем авторской оценки личности Марка Твена.
Анализ эссе Джорджа Оруэлла   «Mark Twain – the licensed jester» на текстовом уровне, требует разъяснения некоторых моментов, касающихся природы внутритекстовых связей, поскольку авторская модальность тесно соприкасается с этими аспектами текста. Тексты весьма разнообразны, уникальны, но, тем не менее, существуют общие закономерности их построения. К общим закономерностям организации текста можно отнести наличие в тексте внешней и внутренней структуры, которые настолько тесно сплетены друг с другом, что порой сложно отличить одно от другого. Один и тот же элемент языкового уровня текста может выступать и как средство структурной организации, и как средство семантического построения текста.
Важная роль в семантической организации текста отведена номинациям. Номинацию можно определить как некую связь между языковыми элементами и внеязыковыми объектами, которые они обозначают. Номинации, связанные отношениями семантической эквивалентности, выстраиваются в тексте в «номинативные цепочки», называемые зарубежными лингвистами «топиковыми цепочками». Совокупность номинативных цепочек текста, образующих его семантическую общность, называется изотопией текста.
В литературнокритическом эссе Джорджа Оруэлла «Mark Twain – the licensed jester» в номинативноконнотативной цепочке, поддерживающей семантическую организацию текста этого эссе, можно назвать слово  jester   оно пронизывает весь текст, являясь словно его лейтмотивом, поддерживающим и реализующим главную задачу автора, заключающуюся в том, чтобы доказать, что Марк Твен – шут (jester). Мы наблюдаем слова, связанные со словом jester семантической общностью – jokes, «шутки», laughter, «смех», comic, «комичный», humorist, «юморист», buffooneries, «шутовство», anecdotes – «анекдоты». Ряд этих слов, взятых из одной сферы «юмор», выражает авторскую интенцию  доказать, что Марк Твен всего лишь шут, а не великий писатель. Эта номинативноконнотативная цепочка является стержнем текста, и помогает выстроить его цельную семантическую организацию. Можно проследить неоднократно употребление слов, которые связаны семантически – the desperado «головорезы», bandits «бандиты»,  disgusting scoundrel, «отвратительный негодяй»,  dubious thing, «сомнительная фигура», a swindle, «мошенничество».
Можно заметить синонимический ряд с негативной коннотацией selfish, “эгоистичный”– selfcentered, «эгоцентричный, самолюбивый» – vain, «тщеславный», что поддерживает мысль автора о тщеславности и корысти Марка Твена. Все эти лингвистические явления являются инструментами, которые объединяют абзац в синтаксически единое целое.
К средствам внутренней организации текста можно отнести и местоименный повтор. Анализируя семантические связи данного фрагмента текста, можно заметит, что имя Mark Twain зачастую заменяется метоимением hе. Без сомнения, частый повтор имени Марка Твена и  местоимения «он» как можно больше акцентирует внимание на личности обвиняемого, на предмете своего эссе. Таким образом, к средствам семантической организации данного эссе в первую очередь следует отнести само имя Mark Twain.
Выделяя частицу NOT, Оруэлл делает акцент на том, что каждый человек выбирает свой путь и то, кем он станет. Тем самым он логически продолжает линию своего разоблачения образа Твена, наталкивая читателя на соответствующие выводы.
Критическое эссе Джорджа Оруэлла наполнено различными стилистическими средствами выразительности, чтобы придать тексту большую образность, яркость, а вместе с тем – большую убедительность отталкивающего портрета Марка Твена, который  хочет нарисовать в своем эссе автор.
Стремление автора доказать свое мнение читателям находит отражение в любой части текста эссе, но при этом своим бичом, которым автор разоблачает Марка Твена, Оруэлл выбрал иронию, и, исходя из этого, мы можем говорить об иронической модальности данного эссе.
Весь текст эссе буквально покрыт сетью иронии, пронизывающей каждое предложение автора, и чаще всего мы встречаем ситуативную иронию. Ситуативная ирония – явный, эмоциональноокрашенный тип иронии, это ирония, которая осознаётся немедленно. Контраст между ситуативным контекстом и прямым значением (смыслом) слова, словосочетания (предложения) сразу же порождает значение, противоположное прямому.
Здесь мы имеем дело с ситуативной иронией, за счет контрастного сочетания достопочтенного внешнего вида господина того времени и револьвера, который лежал в его кармане, создается ситуативный иронический эффект.  Но автор усиливает иронию, добавляя, что, несмотря на то, что этот «господин» убил двадцать человек, он попрежнему преподносит себя как джентльмена, и подтверждает это прекрасными манерами. Здесь так же наличествует ситуативная ирония, которой автор хочет подчеркнуть, что лицемерие и двуличие у окружения Марка Твена в крови.
Далее автор касается самого Марка Твена и напоминает читателю, что в книге писателя «Налегке» старательно обрисован как раз такой человек,  типичный представитель того общества, в котором он словно  чувствовал себя как рыба в воде.
И, наконец, создав располагающий для реализации своей цели фон, автор переходит непосредственно на личность великого американского писателя, развенчивая его культ одним из фактов из его жизни,   фактом, который, несомненно, вызывает у читателя ассоциацию с обрисованным до этого образом «джентльмена», которым восхищался сам Твен и которого сделал героем произведения, автор недвусмысленно намекает читателю, что в прототипом Слейда, возможно, является сам Твен. Стоит обратить внимание на следующую иронию – книга «Жизнь на Миссисипи» автобиографична, как подтверждал и сам Твен, но при этом герою семнадцать лет, а в жизни Твену было почти в два раза больше.
Наконец, в данном отрывке Оруэллу удается ударить в слабое место писателя – недостойный момент в его биографии (которая при этом отражена в его творчестве). Автор вновь прибегает к иронии: вначале он якобы хочет поведать читателю о «his exploits in the Civil War», дословно : «его подвигах во время Гражданской войны». Но каковы были эти подвиги? Далее автор, в противостояние первой фразе, обрисовывает то, как «Mark Twain started by fighting» – то есть, начал храбро сражаться, но тут же добавляет оговорку, словно он сомневается: «if he can be said to have fought»,  «Твен храбро сражался, если он и в самом деле сражался». Этой самой язвительной оговоркой Оруэлл высмеивает «подвиги» Твена на Гражданской войне. Но на этом его разоблачение великого культа писателя не оканчивается – на смену оговоркам и намекам приходит тяжелая артиллерия, и автор прямо просит читателы вспомнить реальный факт из жизни писателя: «…he can be said to have fought, on the Southern side, and then changed his allegiance before the war was over». Он напоминает, что Твен сражался на стороне Южан, но перед самым окончанием войны перешел на другую сторону. И почему он сделал это? Оруэлл затем добавляет: «that he changed sides because he saw that the North was going to win», то есть, Марк Твен перестал совершать отважные «подвиги» на стороне южан, и перешел на сторону северян, лишь только понял, что они выигрывают.  
Таким образом, мы видим яркую ироническую окраску, пронизывающую весь отрывок – сам он является иронией ситуации, в центре которой оказался Марк Твен, тем самым Джордж Оруэлл и доказывает читателю свое мнение, что Марк Твен – не великий человек, а достаточно двуличный и сомнительный тип, который к тому же описывал подобных себе героев, как Слейда в «Налегке», в других творениях, даром что самые известные из его нетленных произведений посвящены детям.
Эпитет nambypamby, означающий «слащавый, жеманный», прямо характеризует одно из произведений Твена, биографию Жанны д’Арк как отрицательное. Другой эпитет, surprising – «поразительный, удивительный, неожиданный», относящийся к многообразию сочинений Твена,  имеет явно иронический оттенок, так как, по мнению Оруэлла, удивительное многообразие трудов Твена состоит в различных оттенках вульгарности и бездарности, от слащавых произведений, до настолько шокирующих, что их нельзя было опубликовать.
В данном предложении мысль о тщеславии и сребролюбии Твена усиливается метафорой, Оруэлл говорит, что Твен словно заразился лихорадкой накопительства. Автор использует гиперболу, говоря, что Твена «became the world's leading afterdinner speaker», то есть стал «самым популярным в мире застольным оратором», развлекающим вульгарную публику ради успеха и наживы. Оруэлл сожалеет, что Твен так и остался писателемпустышкой, несмотря на то, что у него были возможности создать нечто значительное.
«Читая Твена, испытываешь странное ощущение, что он пытается сказать чтото еще, но не решается, словно за страницами «Жизни на Миссисипи» и других его вещей движется призрак какойто значительной, глубокой и гармоничной книги».

2.2    Литературные эссе с положительной модальной оценочностью       
                        
Одним из эссе с положительной модальной оценочностью является литературное эссе «Politics vs. Literature: An Examination of Gulliver's Travels», принадлежащее перу Джорджа Оруэлла, модальной доминантой которого является  восхваление.                
Среди множества разоблачительных, опровергающих и возмущенных эссе Джорджа Оруэлла, в которых проявилась вся сила Оруэлла как мастерского эссеиста, умеющего выявить слабые места в вещах и людях, которых он критикует, убеждая читателя в правдивости своей критики, можно найти и эссе с положительной доминантой. Таковым является эссе «Politics vs. Literature: An Examination of Gulliver's Travels» “Политика против литературы — Взгляд на „Путешествия Гулливера”, в котором восхваление является доминирующей авторской модальностью.
В отличие от предыдущего, заголовок данного эссе не содержит оценочной лексики и по нему сложно определить истинную мотивацию автора. Оценочную функцию выполняет другая сильная позиция текста – концовка, где Оруэлл подводит итог своим размышлениям. В заключительной части эссе  мы обнаруживаем множество лексических средств, выражающих положительную, одобрительную оценочную модальность? Их можно разделить на две номинативноконнотативные цепочки:
Первая номинативноконнотативная цепочка относится к личности и таланту Свифта: А good writer – «хороший писатель», a native gift – «природный дар», the power and simplicity – «мощная простота», the imaginative effort – «напор воображения», genuine – «гений» , sanity – «здравомыслие», the power of continuous thought – «мощь здравой мысли», a terrible intensity of vision – «грозная интенсивность видения»,
     Вторая номинативноконнотативная цепочка относится к его произведению: a great work of art – «великое произведение искусства», a good book – «хорошая книга», to enjoy Swift – «наслаждаться чтением Свифта» the quality of a book – «достоинства произведения», literary merit – «подлинное литературное достоинство», credible – «убедительный».
Таким образом, две номинативноконнотативных цепочки с ярко выраженной положительной оценочностью напрямую связаны с авторской модальностью и желанием Оруэлла восхвалить писателя Джонатана Свифта и его произведение «Путешествия Гулливера» и убедить читателя в том, что это – великая книга.
Conditional Mood  сложная форма, образуемая при помощи вспомогательного глагола should или would и основы инфинитива смыслового глагола. Conditional Mood обозначает действие, осуществление которого зависит от определенных условий, выраженных в предложении или подразумеваемых.    В данном предложении выбор Оруэллом Conditional Mood сводится к желанию автора продемонстрировать свою любовь к книге Свифта «Путешествие Гулливера» на примере нереальной ситуации, в которой он бы отдал предпочтение спасти от уничтожения именно «Путешествия Гулливера», чем множество других книг. Это означает, что он ставит эту книгу гораздо выше множества других.
К средствам выражения авторской модальности можно отнести и эмоциональные местоимения, как в следующем предложении:
«Some people have a native gift for using words, as some people have a naturally «good eye» at games».
«Есть люди, обладающие врожденным даром слова, подобно тому, как есть люди «с точным глазом», который помогает им в играх».
Местоимение some, «некоторый, некоторые», выделяет из общей массы людей именно этих, особых людей. К ним Оруэлл и относит Джонатана Свифта, к этим «особым людям,  у которых есть врожденный дар слова», что, несомненно подчеркивает уважение к Свифту со стороны его коллеги по перу, Оруэлла.
Анализируя синтаксический уровень текста эссе Джорджа Оруэлла  «Политика против литературы — Взгляд на „Путешествия Гулливера»», можно обнаружить синтаксические средства, свойственные именно такому жанру текста, как эссе, а именно, вопросительные предложения. Вопросы задает автор и сам же отвечает на них в ходе своих рассуждений, попутно склоняя читателя на сторону своей точки зрения. Вопросы служат для постановки проблем и являются призывом к началу размышлений над ними. К примеру, следующий вопрос, заданный Оруэллом, касается проблемы признания/непризнания «Путешествий Гулливера» образцом достойной, мастерски написанной, шедевральной литературы:
«This raises the question: what is the relationship between agreement with a writer's opinions, and enjoyment of his work? »
«И потому возникает вопрос: как соотносится наша оценка взглядов писателя с наслаждением, которое доставляет нам его творчество?»
Оруэлл размышляет над тем, что стоит ставить выше – объективную оценку мастерства писателя или  сугубо субъективное, личностное восприятие его книги.
В следующем предложении автор прибегает к инверсии, чтобы поставить в начало предложения самые болезненные темы, рассуждения о которых Свифтом в его произведениях наиболее порицаемы и не принимаемы читателем:
«In a political and moral sense I am against him, so far as I understand him».
«В политическом и моральном аспектах я против того, за что он ратует, насколько позиция его доступна моему пониманию».
Действительно, политические и моральные взгляды Свифта, которого можно отчасти считать анархистом и человеконенавистником, – та самая ахиллесова пята, на которую покушаются критики во всем мире, желая разрушить пьедестал писателя и низвергнуть его с высот. Но Оруэлл, умело употребляя инверсию, акцентирует на проблемном моменте и далее обращается к защите Свифта. Следующее предложение также содержит инверсию, автор привлекает внимание читателя к фразе о том, что большую часть жизни мы не испытывает эстетическое наслаждение, тем самым защищая любовь Свифта описывать неэстетические вещи, он говорит что они свойственны нам, следовательно, не стоит их отрицать и в книгах Свифта.
«Далеко не в каждый момент своего бытия читатель даже с самым развитым эстетическим вкусом, проявляет это самое эстетическое чувство, и к тому же оно очень легко подавляется».
Таким образом, автор подводит нас к мысли, что описания пороков и нелицеприятных сторон нашего бытия в книгах Свифта не должно вызывать такое отторжение и тем более мы не должны осуждать его за это.
В следующем примере мы видим выражение авторской модальности на синтаксическом уровне при помощи параллельной конструкции построения предложений.
«Если книга вызывает у вас гнев, если она звучит оскорбительно или внушает тревогу, то, каковы бы ни были ее литературные достоинства, удовольствия она вам не доставит. А если она представляется вам понастоящему вредным произведением, которое может скверно влиять на читателей, не исключено, что вы постараетесь выработать соответствующую эстетическую установку, позволяющую опровергнуть и художественные ее достоинства».
Оба предложения высказывают мысль, апеллирующую напрямую к читателю, Оруэлл словно говорит, что если вы настолько эгоистичны в субъективном понимании книг, вы никогда не познаете гениальную книгу за ее достоинства». Таким образом, Оруэлл обращает внимание читателей на них самих и заставляет отринуть старую точку зрения и принять его собственную: признать Свифта одним из тех писателей, взгляды которого на мир не импонируют читателю, но писательское мастерство которого неоспоримо. Оруэлл призывает читателя считать Свифта гениальным писателем, невзирая на личное неприятие его нигилистских идей.
На текстовом уровне наибольшую смысловую нагрузку несут риторические вопросы. Чтобы привести читателя к нужной мысли, автор подталкивает его самого к размышлению, используя умело расставленные в нужных местах риторические вопросы, например:
«But are we to infer from all this that Swift was first and foremost an enemy of tyranny and a champion of the free intelligence?»
«Однако следует ли из всего этого, что Свифт был прежде всего и главным образом врагом тирании и борцом за свободу мысли?»
«In other words, we know everything already, so why should dissident opinions be tolerated?»
«Другими словами, нам уже все обо всем известно, к чему же нам допускать высказывания противоречащих мнений?»
«Путешествия Гулливера» – достаточно спорная в этическом и политическом аспектах книга по мнению критиков, и многим Свифт может показаться нигилистом и мизантропом, но Оруэлл доказывает, что это хоть и является отчасти правдой, не должно умалять достоинств этого великого произведения. Он упрочивает свою мысль при помощи дальнейших риторических вопросов:
«Why is it that we don't mind being called Yahoos, although firmly convinced that we are not Yahoos?”
«Как же это получается: мы терпим, когда нас именуют йэху, будучи твердо уверенными, что никакие мы не йэху?»
Здесь автор защищает писателя в его стремлении обличить людскую натуру через изображение йэху, которые в романе являются мифологическими человекоподобными существами, концентрированным образом природы человека, не облагороженным духовностью. Автор словно обращается к читателю, призывает взглянуть на свою натуру рациональным взглядом, снять розовые очки.
Риторические вопросы относятся к рассуждениям Оруэлла при сравнении двух стихотворений, одно из которых под названием «Туалетная комната дамы» принадлежит Свифту, автором другого под названием «На отход ко сну прелестной юной нимфы», является  Блейк. Оруэлл приводит эти стихотворения в качестве примера для двух изображений человека: реалистического и нереального, слишком романтического. При этом вторым риторическим вопросом Оруэлл одновременно и сам отвечает на первый вопрос, и заставляет читателя ответить на него, мысленно. Оруэлл восхваляет умение Свифта правдиво описывать темные стороны человеческого «я», которых мы все боимся и избегаем,  восхваляет его как писателя, который смело показывает истинный портрет человека, в том числе себя.
Завершающий и окончательно убеждающий читателя в возвышении Свифта как писателя момент – это цитирование риторического вопроса самого Свифта, под которым, несомненно, подписывается и сам Оруэлл, а в конечном счете и читатели.
Сравнение удачно употребленной Свифтом в самом конце своего пассажа фразы Оруэлл сравнивает по силе с ударом молотка, настолько мощное  влияние на читателя оказывает эта последняя фраза. Совершенно очевидно в данном сравнении наличие положительной коннотации, так как фраза, приравниваемая к удару молотка, который бьет без промаха по гвоздю, означает уверенность писателя, его мастерство уметь достучаться до читателя единой фразой и метко попасть ею в самое сердце. Смелый стиль Свифта восхищает Оруэлла, хотя он и не отрицает, что иногда некоторые мрачные и жестокие вещи, описываемые Свифтом слишком реалистичны, чтобы не повлиять вредным образом на восприятие людей. Тем не менее, он употребляет достойное самого Свифта, мрачное сравнение, чтобы передать свое восхищение, местами граничащее со священным страхом, подобным тому, что мы испытываем, когда соприкасаемся с пугающими, но пронзительно лиричными вещами.
Свифту не была дана обычная житейская мудрость, но дана была грозная интенсивность видения, способного извлечь самую малейшую потаенную истину и затем увеличить ее и исказить до неузнаваемости.  
Он называет умение автора зрить в корень «a terrible intensity of vision», то есть «грозная интенсивность видения». Использование столь мощной метафоры многократно усиливает описание таланта Свифта. К тому же, в этом же предложении можно обнаружить еще одно усилительное стилистическое средство. Оруэлл использует литоту picking out a single hidden truth, говоря, что обладая столь грозной силой взгляда, глаз Свифта способен усмотреть малейшее зерно правды, которое прячет от окружающих человек, и он может извлечь это зерно и сделать с ним все, что захочет.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучение теоретической литературы и анализ фактического материала позволяют сделать некоторые выводы.
Данная работа написана в русле лингвистики текста и функциональной стилистики, в задачи которых входит изучение разных типов текста. К числу наименее изученных относится тип текста, называемый литературнокритическим эссе, под которым понимается  специфический вид познавательноисследовательской и творческой деятельности писателя.
Широкий подход к определению сущности категории модальности, представленный в данной работе, позволяет рассматривать ее  как функциональносемантическую категорию, выражающую либо отношение говорящего к высказываемому, либо отношение сообщаемого к объективной действительности. Аксиологическая природа категории модальности заключается в оценке ситуации говорящим, в выражении субъективного мнения, размышления, в обозначении позиции субъекта речи в отношении описываемого.
С помощью оценочной модальности формируется тот компонент смысла, который говорящий (пишущий) хочет внушить получателю информации с той целью, чтобы последний интерпретировал информацию для себя в ключе ее отправителя.
По типу оценочной модальности литературнокритические эссе были разделены в данной работе на две группы: эссе с отрицательной модальной оценочностью (модальная доминанта «разоблачение») и эссе с положительной модальной оценочностью (модальная доминанта «восхваление»).
Как показывает анализ фактического материала, оценочная модальность реализуется на всех уровнях языка: лексическом, морфологическом, синтаксическом, текстовом, стилистическом.
К числу лексических средств выражения оценочной модальности относится лексика оценок и эмоций,  которую можно рассматривать как прямые логические сигналы субъективнооценочной модальности в тексте.
Способность этих лексем и словосочетаний выражать оценку связана с особенностями структуры их лексического значения, в которой наряду с сигнификатом и коннотатом  присутствует коннотат, т.е. эмоциональноэкспрессивнооценочные коннотации.
К числу морфологических средств выражения субъективной (оценочной) модальности относится использование особых глагольных форм: так называемого «настоящего репортажа»; особой формы модального глагола might + Perfect Infinitive; временной конструкции would + Infinitive.
К числу синтаксических средств выражения оценочной модальности относится использование инверсии, параллельных конструкций,  анафоры, парцелляции, выполняющих функцию привлечения внимание к какойлибо части предложения, содержание которой соответствует интенции автора.
Одним из наиболее частотных средств выражения оценочной модальности являются риторические вопросы. Вопросы задает зачастую автор и сам же отвечает на них в ходе своих рассуждений, попутно склоняя читателя на свою точку зрения. Вопросы служат для постановки проблем и являются призывом к началу размышлений над ними.
Выражение оценочной модальности на текстовом уровне тесно соприкасается с таким аспектом текста, как его семантическая организация. Важная роль отводится  при этом номинациям, связанным отношениями семантической эквивалентности, которые выстраиваются Оруэллом в номинативноконнотативные цепочки и выражают авторскую интенцию. Этой же цели служат синонимические ряды, состоящие из компонентов с положительными или отрицательными коннотациями.
Для выражения оценочной модальности, для привлечения читателя на свою сторону, Оруэлл прибегает к таким средствам типографской выразительности, как использование разного шрифта.
К числу текстовых средств выражения оценочной модальности можно отнести использование Оруэллом «сильных позиций» текста – заголовка и концовки.
В текстах подвергнутых анализу эссе для выражения как положительной, так и отрицательной оценочной модальности используются такие стилистические средства, как оценочные метафоры, эпитеты, сравнения. Для выражения отрицательной оценки Оруэлл часто прибегает к ситуативной ирония, в основе которой лежат разного рода противоречия, несоответствия, а также пропуски, намеки, недоговоренности. Весь текст эссе, посвященного Марку Твену,  буквально покрыт сетью иронии, пронизывающей каждое предложение автора, что позволяет говорить об иронической модальности данного эссе.